Если бы власти США согласились на девальвацию доллара, то выход из кризиса мог бы начаться уже сейчас, считает нобелевский лауреат по экономике, профессор Колумбийского университета Эдмунд Фелпс.

Профессор Колумбийского университета Эдмунд Фелпс получил Нобелевскую премию в 2006 году за «анализ межвременного обмена в макроэкономической политике». Его исследование посвящено доказательству того, что устойчивый экономический рост может не сопровождаться инфляцией и безработицей, что до него считалось бесспорным фактом.

ДП: Профессор, позвольте очень наивный вопрос. Инвестиции в бизнес сейчас повсеместно сокращаются. Почему это происходит? Куда исчезли деньги?

Э.Ф.: Из–за политики американских монетарных властей, берущей свое начало еще на старте 1990-х годов, ипотечное кредитование стало самым прибыльным сектором банковского бизнеса. И до сих пор, несмотря на кризис, оно приносит самую высокую доходность. Это привело к тому, что объемы венчурного капитала естественным образом сжимаются. Так, если в конце 1980-х в США число первичных размещений, включая и венчурные проекты, доходило до 350 в год, то накануне кризиса — всего 50.

Необходимо вернуться к банковской системе в ее традиционном понимании. Банки должны работать не с потребителем, а с бизнесом. Банки должны кредитовать бизнес–проекты.

Для этого необходимо реструктуризировать банковскую систему и создать новые банки. Предстоит большая работа. Из–за притока легких денег банки в основном утратили навыки работы с бизнес–проектами, нет и системы экспертизы. Кроме того, нужны государственные субвенции для субсидирования ставок финансирования. Нужны инновационные банки, которые будут заниматься исключительно экспертизой бизнес–проектов. Они будут получать деньги от государства и отдавать бизнесу.

ДП: Почему вы называете банки, работающие с бизнесом, новыми? Что здесь, собственно говоря, нового?

Э.Ф.: Банки привлекали средства частных вкладчиков и работали с ними. К примеру, у Fannie Mae и Freddie Mac (крупнейшие американские ипотечные агентства, в сентябре 2008 года взяты под контроль государства. — Ред.) даже не было экспертов для оценки привлекательности кредитования бизнеса и они не занимались этим направлением.

Теперь банки вынуждены это делать, потому что даже государственные субвенции в ипотеку не приносят банкам прежнего уровня дохода от ипотечного кредитования. Но и как кредитовать бизнес, никто не знает. Вероятно, это должны быть банки с государственным участием. Пока в США примеры создания банков на государственные средства единичны. В сельском хозяйстве есть банки, которые хорошо субсидируются государством. Они успешны. Возможно, будут успешными и банки, субсидирующие бизнес.

Может быть, в этом случае, поскольку банки явно не потянут кредитование частного сектора, имеет смысл разделить ответственность между ними и правительством. Будет логично, если государство возьмет на себя субсидирование кредитов частному бизнесу.

ДП: Означает ли это, что частные банки перестанут существовать?

Э.Ф.: Банковская система США такова, что частные банки работают с ипотекой и будут продолжать с ней работать. Поэтому будут сосуществовать частные банки, которые занимаются ипотекой, и новые банки с госучастием, кредитующие бизнес.

ДП: После этого кризиса роль государства в экономиках мира усилится?

Э.Ф.: Возможно, на какое–то время. Роль государства усилится в регулировании отдельных функций, например в здравоохранении. Невозможно регулировать все. Нельзя приставить армию к "Сити–групп" и наблюдать, что они там делают, хотя бы потому, что это слишком дорого. Возможно, правительство будет задавать направления в финансовом секторе, но захватывать сферы экономики оно вряд ли будет.

ДП: Как долго, с вашей точки зрения, продлится кризис?

Э.Ф.: Если бы власти США согласились на девальвацию доллара, то выход из кризиса мог бы начаться уже сейчас. Но я уверен, что власти не дадут доллару девальвироваться и не пойдут на снижение налогового бремени. Поэтому выход из кризиса для Соединенных Штатов начнется уже в III квартале этого года, а для Европы — в конце года.

ДП: Почему вы так оптимистичны? Многие эксперты считают, что кризис продлится еще 2–3 года. Или вообще будет бесконечным.

Э.Ф.: Рынки не могут падать бесконечно. В панике инвесторы вывели свои активы, но сейчас ситуация в финансовом секторе успокоилась, и они ищут ниши для новых вложений. Инвесторы готовы вкладывать.

ДП: Как понять, что кризис закончился?

Э.Ф.: Кризис закончится, когда банки перестанут разоряться и рапортовать о своих потерях. Но это не будет концом рецессии. Бизнес перестал брать кредиты на развитие, а банки стали искать ниши, не связанные с бизнесом. Когда банки и бизнес найдут друг друга, кризис закончится.

ДП: Что вы думаете о новой мировой валюте, альтернативной доллару?

Э.Ф.: Насколько я понял, господин Назарбаев говорил всего лишь о региональных валютах (президент Казахстана предложил ввести единую платежную единицу стран Евразийского экономического сообщества. — Ред). С одной стороны, нет необходимости иметь 196 национальных валют. С другой — мы знаем, сколько лет понадобилось для того, чтобы небольшая часть государств перешла к евро. Единая мировая валюта если и возникнет, то, скорее всего, не в этом столетии.

ДП: Ваш коллега — тоже нобелевский лауреат по экономике Роберт Манделл считает, что этот кризис человечество не переживет никогда и все время будет испытывать на себе его последствия. Согласны?

Э.Ф.: Да, это правда. После таких потрясений экономика всегда меняется. Никогда невозможно предусмотреть всех последствий, кризис вносит коррективы. Банковская система, вероятнее, станет более сложной, развитой на более высоком уровне. Изложу любимую мысль моей жены: мы живем в эпоху инноваций, никогда в мире не было столько инноваторов, сколько сейчас; они будут развивать бизнес, поэтому перспективы того, что мы вернемся к прежнему благосостоянию, очень велики.