Сын бывшего ливийского лидера Сейф аль-Ислам Каддафи хочет выдвинуть свою кандидатуру на пост президента страны. Эта новость интересна не только в ливийском разрезе – сюжет, в котором спустя годы вернувшийся из изгнания или тюрьмы сын занимает трон убитого врагами отца, является одним из самых захватывающих в истории, в том числе и новейшей.

источник: image.zn.ua

Сейф аль-Ислам Каддафи намерен выдвинуть свою кандидатуру на выборах президента страны, которые могли бы состояться в середине 2018 года, сообщил представитель семьи Каддафи.

Второй – из семи – сын Каддафи был освобожден из тюрьмы в одном из ливийских городов еще прошлой весной. Он был арестован осенью 2011 года – уже после гибели отца и двух братьев – и провел в тюрьме города Зинтана пять с половиной лет. Был даже приговорен к смертной казни, но потом внезапно отпущен на свободу.

Командиры группировки, удерживавшей Каддафи в тюрьме, заявили, что он вышел на свободу якобы благодаря всеобщей амнистии, принятой ливийским парламентом. Но учитывая, что Ливия после 2011 года практически распалась на части, важно не то, кто освободил Каддафи-младшего, а то, что он в принципе остался в живых и оказался на свободе. Ведь из шести его братьев трое погибли в 2011–2012 годах.

И сейчас Сейф аль-Ислам фактически становится лидером и знаменем всех сторонников его покойного отца –

Еще весной Высокий совет ливийских племен назначил его главой Временного правительства в изгнании. Да, это формальный пост без полномочий, но за Каддафи стоят не только часть племен (включая его собственное), но и образ его отца как «вождя нации». При всем сложном составе Ливии (собранной из трех разных провинций всего семь десятилетий назад) само по себе имя Каддафи обеспечивает 45-летнему Сейфу аль-Исламу неоспоримое преимущество перед любым соперником.

Тем более в том случае, если будут проходить прямые общенациональные выборы – но для их организации надо еще восстановить единство страны, до чего на самом деле еще далеко. Восток и Запад Ливии, Киренаику и Триполитанию контролируют разные власти и разные армии – но рано или поздно тот же фельдмаршал Хафтар (руководящий востоком страны) завершит объединение страны мирным или военным путем. И вот тогда могут пройти и выборы нового руководителя государства.

Халифе Хафтару в следующем году будет 75 лет, и даже если он вдруг решит сам стать президентом, вряд ли он будет править долго. А вот Сейфу аль-Исламу Каддафи сейчас 45, и можно практически не сомневаться, что рано или поздно он возглавит Ливию.

Приход Каддафи-младшего к власти будет абсолютно закономерным – его отец правил страной 42 года (из 66 лет ее независимого существования). Сейф аль-Ислам родился через три года после того, как его отец пришел к власти, в семьях византийских императоров он бы назывался порфирородным. Шансы Каддафи возглавить Ливию велики как в силу его личных данных, так и благодаря складывающейся ситуации – но вообще-то сюжет «сын возвращает себе трон убитого врагами отца» относится к весьма распространенным в мировой истории. Примеров того, как сын (или дочь) убитого правителя сначала оказывались не у дел, или же в заточении, или даже бежали из страны, а потом занимали место своего родителя, предостаточно.

Даже самое знаменитое убийство правителя в мировой истории – смерть Цезаря – имеет отчасти такое продолжение. Ведь Октавиан Август, пришедший к единоличной власти через несколько лет гражданской войны, был хоть и не родным, но усыновленным наследником Цезаря.

Но вот что любопытно – даже в 20-м веке, с его антимонархическим принципом и торжеством якобы демократических республик, династические принципы формирования власти никуда не делись. И если посмотреть на историю стран Азии, Африки, Латинской Америки, то мы увидим сюжеты не просто наследования президентской власти, но и именно «возвращения утраченного».

Не будем рассматривать простые варианты прямого наследования – как, например, в Индии. Там после смерти Неру ему наследует дочь Индира, а после ее убийства во главе правительства встает сын Раджив. И только убийство Раджива прерывает традицию – и вот уже его сын Рахул никак не может выиграть выборы и занять «семейный кабинет». Пока не может – потому что лет Рахулу всего 47.

Но вот классические примеры из соседних с Индией стран – дочь казненного пакистанскими военными в 1979 году бывшего премьер-министра Зульфикара Али Бхутто Беназир спустя девять лет села в его кресло. Но путь к власти для нее был не прост – она сидела под домашним арестом, была в эмиграции, боролась со своими братьями за право быть главой клана. Когда ее убили в 2007 году, она не была премьер-министром – но вскоре им стал ее муж, а на следующий год будет 30 лет ее сыну Билавалу, возглавляющему Пакистанскую народную партию.

В соседней Шри-Ланке точно по такой же схеме правила семья Бандаранаике – премьер-министра Соломона убили еще в 1959-м, его жена Сиримаво несколько раз возглавляла правительства в последующие 40 лет, а дочь Чандрика была президентом с 1994 по 2005 год.

И если на острове Шри-Ланка семья Бандаранаике практически постоянно была у власти или же в первых рядах оппозиции, то в Бирме дочери убитого лидера пришлось ждать прихода к власти почти 70 лет. Генерал Аун Сан был главой переходного правительства и был убит летом 1947-го, за полгода до провозглашения независимости Бирмы. Он стал национальным героем для всех бирманцев. Но вот его дочь, Су Чжи, которой в момент его убийства было всего два года, боролась за власть почти 30 лет – только в прошлом году она в статусе госсоветника и лидера правящей партии фактически возглавила страну.

Иногда поводом к образованию президентской династии становилось убийство того, кто мог стать ее родоначальником. Так, убийство в 1983 году в аэропорту Манилы только что вернувшегося из эмиграции в США популярного политика Бенигно Акино положило начало династии филиппинских президентов Акино: его вдова Корасон возглавила страну в 1986-м, а сын руководил республикой в 2010–2016 годах.

Менее чем через год после Бенигно Акино Третьего потеряла президентский пост и глава Южной Кореи – тоже дочь своего убитого отца. Правда, если филиппинец просто не имел права баллотироваться на второй срок, то Пак Кын Хе не смогла досидеть свой пятилетний срок до конца и была подвергнута импичменту. А ведь ее отец генерал Пак Чон Хи правил Южной Кореей 18 лет – придя к власти в результате военного переворота, он потерял ее вместе с жизнью, будучи застреленным директором местного ЦРУ.

И это не только азиатская специфика – кровь и славное имя убитых правителей-родителей прокладывают путь к власти и в Африке, и в Латинской Америке.

Впрочем, в черной Африке опыт самостоятельной жизни всех государств (кроме Либерии) не превышает 60 лет, так что тут и времени для появления «мстящих детей убитых президентов» еще толком не было.

И в Южной Америке сейчас чаще встречаются простые, то есть не замешанные на убийствах президентские династии – физическое устранение лидеров все-таки было здесь в ходу в основном в 19-м веке. Сейчас все проще – сын или дочь спустя несколько лет или десятилетий занимают пост своего знаменитого отца. Впрочем, бывает, что и отец погиб, и страну американцы почти что оккупировали, а дети возвращаются продолжить дело родителей. Так, сын погибшего в 1981-м в странной (есть сильное подозрение на ЦРУ) авиакатастрофе панамского лидера генерала Омара Торрихоса Мартин с 2004 по 2009 год был президентом этой центральноамериканской страны.

В новой и новейшей истории России подобных сюжетов не было, но в период междоусобной борьбы Древней Руси такое случалось. В современной же нашей истории есть только одна, региональная параллель – Рамзан Кадыров, ставший спустя несколько лет после убийства своего отца президентом Чечни. Но и она довольно условна, и не только потому, что Чечня не независимое государство – после смерти отца Рамзан не покидал республику, и у него не было нужды отвоевывать отцовский пост.

В отличие от Сейфа аль-Ислама Каддафи – которому на пути к возвращению власти своей фамилии придется пройти еще много испытаний.